Восем жизней из девяти
Ему было очень больно, когда его женщина уходила к другому. Кот мяукал ей вслед, призывая к жалости, но она не поддавалась.
А ведь когда-то любой кошачий каприз был законом! Когда-то он, зачуханный, грязный котёнок, был бездомным. Бродил по центральной улице, не понимая ни этого мира, не причины, по которой родился. У него было ощущение, будто он только появился на этот бренный свет. Открыл глаза с ясностью того, что люди – глупы и бесчувственны. Котёнка пинали, кидали в грязь, чуть не убили, но тут появилась она – женщина его мечты, точнее не женщина, а молодая девушка. Словно ангел, она была окутана светом, её глаза смотрели с сожалением и чуть ли не с материнской добротой на зверька, а руки… руки были мягче пушистых облаков над головой, мягче бархата. Кот знал, что такое бархат. Ведь восемь жизней из девяти он прожил, пережил и промучился. Восемь жизней из девяти он накапливал знания, запоминал нужное. Восемь жизней из девяти он пронёс на себе, мечтая попасть в лучшие из времён и только сейчас, казалось бы, последний уровень его существования, будет лучший из всех.
Она прижала его к себе, даруя тепло и желанную любовь, и котёнок услышал впервые лучшую мелодию – мелодию её сердца. Запах её заполнился коту навсегда.
— Малыш, и как мне тебя назвать? – ласково спросила она, зная, что котёнка она всё же заберёт, приласкает, отмоет и откормит, отдаст частичку своего тепла, своего сердца и будет делить с ним одну крышу. Он же тогда смотрел на неё, как на Божество и в тоже время с опаской, как и любой, увидев Святую. Робко мяукнул, он зарыл свою мордочку поглубже в вязаный шарф, а она тихо хихикнула и побежала к ним в дом, в их цитадель.
Проходили дни, недели, месяца, и они чувствовали счастье, казало бы, ничего не омрачит их отношения.
Часто он встречал её у порога, когда она возвращалась с института поздно ночью, ласково тёрся об ногу, мяукал, рассказывая о проведенном дне, о сражениях с плохим настроением и тьмой, что иногда навещала их крепость. А она улыбалась, гладила и просила прекратить, иначе она не успеет сделать свои дела, задержавшись с котом.
Бывало и у хозяйки плохое настроение, и в эти дни коту особенно хотелось обучиться человеческой речи, но кроме душещипательного «ма-ма», которое иногда получалось у него, он не умел говорить, приходилось просто садится к ней на колени и выразительно смотреть в глаза, мол, я всегда буду с тобой, главное — не расстраивайся. А ей становилось хуже, она рыдала навзрыд, захлёбываясь слезами. Она была одинока, у неё был только кот, а у кота была только она. И тогда он вставал на задние лапки у неё на коленях и мягко дотрагивался подушечками лапок к её щекам или же тёрся усатой мордочкой о её лицо.
Они пережили много, они хранили тепло друг друга.
Котёнок рос, а хозяйка взрослела. Близилось время, когда они переставали понимать друг друга. Женщина стала забывать о коте, пропадая в объятиях мужчины, а у кота сердце разрывалось, ныло, болело. Он метался из комнаты в комнату, часто ждал её у двери, ожидая, что вот-вот появится она, как всегда уставшая, но с улыбкой.
В такие дни он забивал на себя и мучился догадками. Когда она всё же появлялась, бросался к ней, но не было радости встречи. Кота встречал холодный и презрительный взгляд – убило, убило его маленькое, крохотное сердечко. Надолго женщина не оставалась и утром уходила снова.
Проходили дни, недели, месяца – кот не выдержал расставания, тоски одинокого замка.
Девять жизней из девяти – холод комнаты, а кот в лучшем из миров.
